Одним из догматических положений христианской религии, ясно зафиксированном в Священном Писании, является учение о творении мира Богом: "Вначале сотворил Бог небо и землю... И сказал Бог: да будет... И стало так... И был вечер, и было утро: день один... второй... третий... четвертый... пятый, ..шестой... Так совершены все небо и земля и все воинство их" (Быт. 1; 2, 1. Также, например, 2 Макк. 7, 28; Ис. 45, 18; Иер. 10, 12; Пс. 145, 6; Ин. 1, 3; Рим. 4, 17; Кол. 1; 16, 17; Евр. II, 3 и др.).

     Христианский Символ Веры в первой же строке говорит о творении: "Верую во единого Бога... Творца неба и земли, видимым же всем и невидимым".

     Как воспринимает эту истину православное сознание?

     Если суммировать учение Откровения, то его можно свести к следующим кратким тезисам.

     1. Мир не самобытен, но явился результатом особого творческого акта Божия.

     2. Мир не образован Богом из вечно существующей материи, но сотворен, то есть и сама материя, и мир в целом (космос) вызваны из небытия к бытию единственно всесильным творческим словом Божиим.

     3. Творение мира было не моментальным, но постепенным, "шестидневным".

     4. Наряду с миром видимым, т.е. доступным восприятию наших чувств, создан и мир невидимый, сверхчувственный.

     Очевидно, что каждое из этих положений включает в себя большой комплекс богословско-философских проблем, требующих специального изучения. Здесь поэтому мы остановимся лишь на центральном вопросе: какова сущность тварного мира?

§1. Три взгляда на мир

     По этому вопросу существуют две главные нехристианские религиозно-философские точки зрения: дуалистическая и пантеистическая.

     Наиболее простая - дуалистическая, которая рассматривает материю как субстанцию вечную, самобытную, являющуюся тем исходным материалом, из которого Бог лишь образует мир, подобно архитектору-строителю. Материя и мир с этой точки зрения субстанциальны сами по себе, и в этом смысле независимы от Бога. Даже если мир и будет разрушен, его основа - материя - неуничтожима.

     Для христианства эта концепция неприемлема. Во-первых, потому, что для нее нет никаких библейских оснований. Во-вторых, она обесценивает Бога как единое высшее начало и источник бытия. К тому же эта концепция неразрывно связана с идеями метафизического и этического дуализма, окончательно выводящими ее за пределы Откровения.

     Другая система мысли - пантеистическая (вариантов ее много). По этой концепции, материя и мир оказываются или единосущными Божеству (т.е. имеющими ту же самую природу, что и Бог), или вообще несуществующими (мир - это мираж; все есть Бог).

     Пантеистическая точка зрения на мир, его происхождение и сущность также несовместима с христианством.

     Пантеизм не, только лишает понятие о Боге высшего положительного предиката, которым наше человеческое сознание может Его наделить, - Личности, - но и само происхождение мира рассматривает как акт - необходимый в Боге, обусловленный онтологическими свойствами Его природы.

     Поэтому пантеистическая мысль стремится избежать и самого понятия "творение", как предполагающего наличие безусловной свободы в Боге. Однако, как справедливо замечает по этому вопросу священник Павел Флоренский, "вопреки акосмизму Спинозы и пантеизму большинства мыслителей, из природы Бога ничего нельзя заключить о существовании мира; ибо акт миротворения, - будем ли мы его разуметь мгновенным и исторически досягаемым, или постепенным и разлитым на все историческое время, или раскрывающимся в бесконечном историческом процессе, или, наконец, предвечным, - при всем многообразии возможностей понимания непреложно должен мыслиться свободным, т.е. из Бога происходящим не с необходимостью" [Флоренский П. Столп и утверждение истины. М., 1914. С. 144]. Это высказывание достаточно ясно формулирует одно из важных положений христианского учения, принципиально отличающее его от пантеизма, - об абсолютной духовной свободе Бога как Существа личного и совершенного.

     Пантеистическая космогония диаметрально противостоит христианству и в других весьма важных отношениях. Отождествляя сущность Бога и мира, пантеизм делает и следующий шаг упраздняет или Бога, или мир.

     В Европе, главным образом, имеет место первое, приводя к культу человека, "религии" человекобожия, атеизму и, отсюда, к невероятному росту гордости. Но все это касается не только нерелигиозной, нехристианской части общества. Начала пантеизма очень сильно воздействуют и на религиозно-философскую, и богословскую мысль, уводя от правильного понимания Бога и должных отношений к Нему.

     Пантеизм приводит сознание к абсурду и в решении важнейших мировоззренческих вопросов: об истине и заблуждении, добре и зле, свободе и произволе, красоте и безобразии, страдании и наслаждении и т.д. Решение их в пантеизме предлагается поистине "уникальное": поскольку все эти полярные категории с необходимостью происходят, в конечном счете, из одного источника - "Бога-мира", Абсолюта то между ними нет, следовательно, никакого принципиального различия, никакого антагонизма по существу.

     Разрушительность для жизни религиозных и антропологических выводов, проистекающих отсюда, очевидна. Это - утверждение равноценности всех религий, упразднение понятия истины как таковой; признание равенства всех духовных путей жизни, независимо от их религиозной или атеистической направленности; утрата цели и смысла какой-либо положительной этики (так как добро и зло одинаково присущи Абсолюту). Для жизни человека, в результате, остается или пассивная созерцательность, или чисто прагматическая деятельность, касающаяся исключительно его "кожи" (которая, кстати, лучше, чем рассудок, понимает, "что такое хорошо, и что такое плохо").

     К тому же приводит и т.н. меонистическое (от греч.  - не имеющий сущности, бессущностный) воззрение на материю, лишающее мир реального бытия, как это имеет место, например, в индуизме, где мир есть лишь сон Брахмы, или у Платона, для которого все вещи материального мира суть не более, как тени мира идей. Меонизм, в конечном счете, представляет собой одно из направлений пантеизма и несет в себе все его болезни.

§2. Христианское понимание мира

     Христианство, отвергая и дуалистическую, и пантеистическую концепции, утверждает идею творения мира "из ничего", "не из сущих" (), "от не сущих" (слав.) (2 Мак. 7, 28), "из невидимого" (Евр. II, 3), "словом Божиим" (Евр. II, 3). Евангелист Иоанн в самом начале изложения Благовестия Христова говорит о Логосе: "Все через Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть" (Ин. 1, 3). Эти и многие другие места Писания, как и весь его контекст, совершенно однозначно понимаемый отцами Церкви [См., например, подборку мыслей древних отцов и учителей Церкви по этому вопросу у Филарета, архиеп. Черниговского. Православное догматическое богословие. СПб., 1882. С. 125-128; у еп. Сильвестра. Опыт православного догматического богословия: В 5 т. Киев, 1885. Т. 3. С. 17-44], говорят о творении как об акте, в котором Триипостасный Бог дал реальное бытие и самой материи, и миру в целом из небытия, "не из сущих", то есть "из ничего". Это "ничего" и является одной из проблем богословского осмысления тайны творения. И дело здесь не в том, что, по так называемому здравому смыслу, "из ничего ничего не бывает", но в определенной необходимости понимания самой природы мира, которая, если мыслить прямолинейно, в библейском контексте творения оказывается бессущностной, пустой, что равнозначно - призрачной, не имеющей бытия. Но против такого меонистического вывода христианство как раз решительно возражает и своим догматом Боговоплощения, и учением о всеобщем воскресении. Налицо очевидная антиномия, требующая своего осмысления.

     Богословская интерпретация творения мира исходит из древнецерковного учения, особенно тщательно разработанного в XIV в. св. Григорием Паламой (1359 г.), о необходимости различения в Боге Его сущности, или природы, трансцендентной тварному миру, и Его энергий, или действий, доступных познанию человека. Основная идея богословской модели природы мира достаточно ясно усматривается уже из следующего высказывания св. Григория Паламы: "Бог есть и называется природой всего сущего, ибо Ему все причастно и существует в силу этой причастности, но причастности не к Его природе, а к Его энергиям".

     Проф. прот. В.Зеньковский (1962 г.), как бы комментируя это высказывание, пишет: "Божественные энергии пронизывают мир, - и через эти энергии мир держится Богом и управляется Им. Это учение св. Григория Паламы, охраняющее апофатический момент в понятии Божества и в то же время уясняющее "вездеприсутствие" Бога в мире в Божественных энергиях, не только важно для богословия, для чистоты учения о Боге, оно важно для метафизики, для пониманий мира. В мире существует не только его поверхность (оболочка), измеримая и чувственно воспринимаемая, - через все в мире проходят лучи Божественных энергий и творят свое оживляющее и преображающее действие". "Сквозь все ткани мира проходят лучи Божественных энергий; не принадлежа к тварному бытию, не будучи "сотворенными", эти излучения не могут быть отождествляемы с закрытой для нас "сущностью" в Боге - без твердого признания этого различия "сущности" в Боге и Его Божественных энергий, мы ни мира не можем понять как живого целого, ни Бога понять без впадения в чистый трансцендентализм" [Зеньковский В.В. Основы христианской философии: В 2 т. Париж, 1964. Т. 2. С. 51, 53].

     Известный русский религиозный мыслитель Евгений Трубецкой высказывает, по существу, ту же мысль. Он полагает, что "предвечная София-Премудрость [София, по Е.Трубецкому, есть "неотделимая от Христа божия премудрость и сила" (Трубецкой Е.Н. Смысл жизни. М., 1918. С. 104]заключает в себе вечные идеи-первообразы всего сотворенного, всего того становящегося мира, который развертывается во времени. Стало быть, в предвечном творческом акте, Бог до начала времени видит небытие наполненным беспредельным многообразием положительных возможностей. Небытие, безотносительное в Нем от века, превращено в относительное небытие, т.е. в положительную потенцию, или возможность определенного существования... и есть то, что становится во времени" [Там же. С. 105].

     Св. Максим Исповедник (662 г.) писал об этом, может быть, наиболее определенно: "От века, - говорит он, - существовавшему в Нем знанию вещей Создатель, когда Ему было угодно, сообщил существенность  () и произвел его на свет" [Цит. по: Еп. Сильвестр. Опыт православного догматического богословия, 2-е изд. Киев, 1884-1885. Т. 3. С. 40].

     Все приведенные высказывания содержат, по существу, одну и ту же мысль о том, что Божественные энергии (идеи "предвечной Софии", "знание вещей", Божественное слово) явились тем, что осуществило материю и затем космос во всем его многообразии и величии, включая венец творения - человека; осуществило, т.е. "сообщило существенность", сущностность, сущность, став основой, "природой" бытия "вещей", их "субстанцией". Мир, таким образом, оказывается осуществлением в материи, как тварности, вечных, нетварных идей (энергий) Божиих, и потому лишь существующим, что он причастен к энергиям Бога, хотя и не причастен к его природе. Отсюда следует, что космос без субстантивирующей его Божественной энегрии есть ничто, небытие. Бытие мира зиждется исключительно на силе, энергии Божественного слова: "И сказал Бог: да будет... И стало так!" "Ибо все из Него, Им и к Нему" (Рим. II, 36). То есть в основе мира лежит не какая-то вечная материальная субстанция, но нетварная, духовная идея Бога о мире, Его энергии, и в этом смысле "Бог есть и называется природой всего сущего".

     О том, что мир есть не эманация природы Бога, как это мыслит пантеизм, но творческий акт Его энергий, писал уже св. Кирилл Александрийский (444 г.). "Творить, - учил он, это принадлежность деятельности (), а рождать - естества. Естество же и деятельность не одно и то же, следовательно, не одно и то же рождать и творить" (Там же. С. 42. Прим. 4]. На паламитском языке это звучало бы так: "Творить - это принадлежность энергии, а рождать - природы. Природа (сущность) же и энергия - не одно и то же, следовательно, не одно и то же рождать и творить".

     Таким образом, в данной богословской интерпретации тварный мир не является чем-то абсолютно внешним и тем более чуждым для Сотворившего его Бога, совершенно отдельным от Него, с которым Бог не может даже соприкасаться, как это следует из дуалистического мировоззрения или, например, учения Филона Александрийского; также мир не является и эманацией, или порождением, безличной Божественной природы (сущности), где не остается, фактически, ни Бога, ни мира как аутентичных реальностей, как это имеет место в пантеизме; мир, космос - это и не мираж, не призрак и не "мыльный пузырь", как его понимает меонизм.. По христианскому учению, мир предстает, с одной стороны, неразлучно и нараздельно соединенным со своим Творцом, поскольку является "осуществлением" Его вечных, нетварных энергий, с другой - мир, как непричастный природе (сущности) Бога, не сливается с Ним, сохраняя свою реальность, свое "лицо", свою неизменность.

     Этот "халкидонский" принцип неслитного, неизменного, нераздельного, неразлучного единения Бога с Его творением проходит через всю историю мира и осуществляется в ней на трех различных уровнях. Первый - творение мира, где единение с Богом по "халкидонскому" принципу находится на уровне причастности мира энергиям Бога, но не Его сущности. Второй - Боговоплощение, где по тому же принципу происходит соединение уже самих природ: Божественной и тварной человеческой во Иисусе Христе. Третий - всеобщее воскресение, новое небо и новая земля (Откр. 21, 1), восстановление всего, когда Бог будет "все во всем" (1 Кор. 15, 28) и когда единение Бога со всем человечеством и всем творением достигает предельной степени, однако без смешения или растворения, т.е. по тому же "халкидонскому" принципу, по которому осуществилось Боговоплощение.

     Необходимо указать и на некоторые следствия в понимании мира, проистекающие из изложенной концепции творения.

     Первое - это изначальная заданность обожения человека и мира. Обожение есть не что-то внешнее по отношению к природе тварного мира, но изначально заложенная в ней идея, хотя и обусловленная в своей реализации свободой разумных творений.

     Второе - естественность богоподобия всей, целостной, природы человека. Поскольку человеку в целом "Создатель... сообщил существенность", следовательно, не одна душа, но вместе с ней и тело являются образом Создателя своего. Отсюда и всеобщее воскресение есть акт закономерный и необходимый, выражающий неизменность действий (энергий) Бога в отношении человека и всего творения.

     Третье - противоестественность механистического понимания мира. Мир, по христианскому воззрению, - не мертвая движущаяся система, не бездушный механизм, не объект для экспериментов досужего ума, но пронизанный Божественными энергиями живой, целесообразно устроенный, прекрасный и целостный организм, соответственно требующий к себе разумного и благоговейного отношения со стороны человека.